В компании «Август» проанализировали наиболее распространенные стереотипы, касающиеся биопестицидов – средств защиты растений, разрешенных к использованию при выращивании органической продукции и синтезируемых живыми организмами.
Мировой рынок биопестицидов считается быстрорастущим: доля биопрепаратов в общем объеме средств защиты растений пока составляет всего несколько процентов, но, по оценкам экспертов, их продажи увеличиваются на 15-20% в год – более чем втрое быстрее, чем прирастает уже устоявшийся мировой рынок ХСЗР.
В России ситуация иная: рынки биопестицидов и ХСЗР растут сопоставимыми темпами. Прирост по биопестицидам в целом приближается к мировому уровню, а продажи традиционных пестицидов увеличиваются примерно на 10% в год в течение последнего десятилетия. Расходы на ХСЗР в России с 2010-го по 2019 годы в расчете на один гектар посевных площадей выросли в четыре раза – с 550 до 2200 рублей. Произошло это как из-за скачков курсов валют, к которым привязана стоимость основных компонентов ХСЗР, так и вследствие того, что у отечественных хозяйств до сих пор не полностью закрыты технологически обоснованные потребности в защите растений. И потенциал роста в стране все еще велик: в России расходы на гектар в долларах в два раза ниже, чем в США, и в 3,5 раза – чем в Германии. А в Японии, стране с самой большой долей долгожителей среди населения, на один гектар сельхозугодий тратят почти в 15 раз больше, чем в России (но надо иметь в виду, что в Японии с одного гектара в год убирают больше одного урожая и цены на пестициды там очень высоки).
Что касается биопестицидов, то значительная их часть относится к группе инсектицидов, предназначенных для борьбы с насекомыми, и фунгицидов, применяемых для борьбы с грибковыми заражениями растений. Также биопрепараты широко позиционируются в качестве стимуляторов роста и антистрессовых компонентов – к сожалению, не всегда с очевидной и доказанной эффективностью. С самой востребованной группой ХСЗР – гербицидами – биопестициды почти не конкурируют. Как показывают исследования, пока главные стимулы, которые могут убедить фермера использовать биопестициды, – это бесплатное предоставление препарата и рекомендации коллег, в то время как ключевой мотивирующий фактор для применения ХСЗР – уверенность в результате, основанная на собственном опыте. Кроме того, использование биопестицидов зачастую требует особых условий, которые не всегда зависят от фермеров.
В разных странах по-разному считают, какие препараты имеют право называться биопестицидами. Так, в России определение им дано в ГОСТ Р 56694-2015: это «биологические средства защиты растений, которые используют для борьбы с вредителями культурных растений, представляющие собой живые объекты или естественные биологически высокоактивные химические соединения, синтезируемые живыми организмами». В Евросоюзе биопестициды определяют, как «форму пестицидов на основе микроорганизмов или натуральных продуктов». Агентство по охране окружающей среды США помимо микробиологических препаратов на основе бактерий, грибов и вирусов относит к биопестицидам еще и генномодифицированные культуры, в которые добавлены гены микроорганизмов. Например, ген эндотоксина бактерий вида Bacillus thuringiensis, которые и сами по себе используются как инсектицид. В результате растение само продуцирует токсины, уничтожающие вредный объект. А вот к биохимическим пестицидам, синтезируемым живыми организмами, в США относят только те субстанции, которые контролируют вредителей исключительно по нетоксичным механизмам (как то: половые феромоны насекомых, препятствующие спариванию, ароматические экстракты, привлекающие насекомых в ловушки, масла, препятствующие дыханию и т.д.).
В компании «Август» констатируют, что применение в качестве средств защиты растений живых объектов вирусной, бактериальной или грибной природы по сравнению с химическими продуктами ограничивается тремя основными факторами. Во-первых, они требуют специальных условий хранения, так как зачастую «портятся» при высоких или отрицательных температурах. Во-вторых, их срок хранения в разы, а иногда на порядок меньше, чем у ХСЗР. Феромоны, например, хранят в морозильнике, а грибную культуру триходермы, обладающую фунгицидным эффектом, грамотный фермер будет даже перевозить в холодильнике. Но самый важный фактор – третий: эффективность «живых» продуктов серьезно зависит от условий окружающей среды. Если они неблагоприятны, а конкуренция с естественной биотой окружающей среды велика, «живые» пестициды могут быть малоэффективны.
«Биопестициды как продукты микробиологического или растительного синтеза мало чем отличаются от химических средств защиты растений, кроме способа производства активной субстанции. Покупатели продукции порой даже не знают, что она не синтетического происхождения, – отмечает Михаил Данилов. – Например, очень эффективный инсектоакарицид абамектин, уничтожающий клещей и вредных насекомых, – это продукт жизнедеятельности грибов Streptomyces avermitilis. И хотя кажется, что «био» – это безопасно, абамектин для млекопитающих всего лишь на порядок менее ядовит, чем цианистый калий».
В то же время правильное использование ХСЗР обеспечивает отсутствие вреда для природы и человека. Сами препараты сегодня подвергаются многоуровневым испытаниям на безопасность. От момента проверки действующего вещества до продаж продукта на его основе проходит не один год. Кроме непосредственно биологических испытаний, связанных с проверкой активности вещества против вредного объекта, проводится целый спектр токсикологических экспертиз. Устаревшие препараты при этом уходят с рынка. В первую очередь это вещества с высокой персистентностью, которые сохраняются в объектах окружающей среды в течение длительного времени, а также склонные к биоаккумуляции – накапливанию в организме в концентрации большей, чем они присутствуют во внешней среде. Во-вторых, это вещества, токсикологические характеристики которых вызывают опасения.
«Относительно малотоксичный, но запрещенный сегодня во всех странах мира дихлордифенилтрихлорметилметан (ДДТ), применявшийся против комаров и вредителей растений, оказался очень устойчивым к разложению. В почве его период полураспада может быть больше 15 лет. Кроме этого, он обладал чрезвычайно высокой степенью биоаккумуляции. В пищевой цепочке ил – водоросли – рачки – рыбы – хищные рыбы его концентрация увеличивалась в десять тысяч раз. Одновременно с этим нельзя забывать и о том, что за три десятилетия ДДТ позволил спасти до полумиллиарда человек, которые не умерли от малярии», – приводит пример Михаил Данилов.
Опасными препараты химической защиты растений становятся при неправильном применении – в первую очередь при нарушениях регламентов применения. Это касается и норм, и сроков использования пестицидов, и применения их на культурах, для которых они не предназначены – например, из-за токсикологических особенностей.
«При применении фосфороорганических инсектицидов или бензимидазольных фунгицидов на пшенице в зерне не будет их остатков, а вот применение их для защиты салата от трипсов и фузариоза – это практически преступление. К сожалению, пока далеко не вся продукция в РФ проверяется на соответствие нормам по предельно допустимым остаткам в ней как химических пестицидов, так и не менее опасных токсинов органического происхождения», – резюмирует Михаил Данилов.
Материал предоставлен пресс-службой компании «Август»
